Капитал в движении: что меняют валютные правила и бизнес-миграция Украины

Когда в феврале 2022 года Национальный банк за один день фактически «заморозил» валютный рынок, это было не просто срочной реакцией на военный шок, а точкой отсчёта масштабной перестройки всей системы движения капитала в Украине. В момент, когда страна переживала самый сильный финансовый стресс в новейшей истории, регулятор должен был одновременно предотвратить разрушительный отток денег и сохранить возможность для бизнеса работать. Любое промедление могло бы вызвать стремительное падение резервов и курсовую дестабилизацию, поскольку инвесторы и компании, напуганные агрессией, были готовы мгновенно переместить активы в более безопасные юрисдикции.

Banker.ua собрал ключевые факты и тенденции о том, как украинский капитал мигрирует во время войны, почему бизнес одновременно выходит в Европу и остаётся в Украине, и как валютные ограничения НБУ удерживают финансовое равновесие — даже тогда, когда деньги, компании и рынки непрерывно движутся.

Главный Telegram-канал банкиров

Подписаться

Заморозка валютного рынка стала не временной паузой, а началом глубокой трансформации, которая изменила логику регулирования капитальных потоков. Украина оказалась в ситуации, когда нужно было не только удержать макрофинансовую стабильность, но и не задушить частный сектор, который под давлением войны ускоренно перестраивал бизнес-модели. Для многих компаний выход на зарубежные рынки перестал быть стратегическим выбором и превратился в вопрос выживания: разрушенная инфраструктура, закрытые логистические маршруты, потеря поставщиков и клиентов вынудили бизнес переносить часть производства или финансовых операций за пределы Украины.

В этих условиях само понятие «миграция капитала» приобрело новый смысл. Если раньше оно ассоциировалось преимущественно с выводом средств и недоверием к внутренней экономике, то теперь охватывает целый спектр экономических процессов. Это и релокация производств в более безопасные страны, и создание дочерних компаний в Польше, Германии или Чехии, и регистрация украинскими предпринимателями ФОПов в ЕС для работы на новых рынках. К этому добавляются выплаты дивидендов иностранным инвесторам, обслуживание внешних долгов, операции международных холдингов, частные инвестиции украинцев в недвижимость и финансовые инструменты в Европе и США. Многие из этих процессов не являются бегством капитала в классическом понимании — скорее, это адаптация бизнеса к глобальным условиям в период неопределённости.

Все эти каналы движения денег проходят через систему валютных ограничений НБУ, которая с начала вторжения работает в режиме постоянной настройки. Регулятор вводит запреты там, где есть риск непродуктивного оттока, и открывает возможности — там, где это поддерживает экономику или способствует привлечению финансирования. Валютные правила стали своеобразным фильтром, отделяющим операции, критически необходимые для развития, от тех, которые в условиях войны могут создать дополнительное давление на курс или резервы. В результате валютные ограничения перестали быть лишь запретом: они превратились в инструмент управления рисками и одновременно — в способ обеспечить бизнесу возможность легально работать с международными партнёрами, инвестировать и расширяться даже в эпоху беспрецедентных вызовов.

Шок 24 февраля: резкое торможение капитала

24 февраля 2022 года финансовая система Украины оказалась в ситуации, когда одно неправильное действие могло запустить цепную реакцию паники, обвала гривны и массового оттока капитала. В первые часы вторжения НБУ принял постановление №18, которое фактически поставило валютный рынок на паузу: торги остановились, официальный курс был зафиксирован, а трансграничные валютные операции — полностью заблокированы, кроме тех, что были жизненно необходимы для оборонных нужд, гуманитарного импорта или базового функционирования государства. Одновременно была введена запрет на любые операции с российскими и белорусскими резидентами — это решение имело не только политический, но и практический смысл, поскольку ограничивало возможные каналы финансового давления на страну.

Такое резкое замораживание стало ответом на беспрецедентный шок. Украина уже в первые недели переживала падение ВВП примерно на треть, логистические маршруты были нарушены, предприятия останавливались, а население и бизнес начали массово переводить сбережения в валюту, пытаясь защититься от неопределённости. В этой атмосфере любая возможность свободного вывода капитала за границу могла спровоцировать лавинообразный отток средств: компании стремились бы спасать активы, а граждане — конвертировать гривневые сбережения в доллар или евро и вывозить их в более безопасные юрисдикции.

Постановление №18 стало финансовым «буфером», который сдержал панические настроения и дал системе время прийти в себя. Благодаря жёстким ограничениям удалось избежать хаоса на рынке и неконтролируемого обвала курса, сохранить достаточный уровень международных резервов и обеспечить стабильную работу банковской инфраструктуры. В тех условиях это решение было не столько актом административного давления, сколько инструментом выживания экономики. Оно создало «коридор безопасности», позволивший государству постепенно переходить от режима экстренного реагирования к более взвешенной политике — планировать поэтапное смягчение валютных ограничений, восстановление импортных операций и формирование новых правил движения капитала в условиях войны.

От полной блокады к управляемой либерализации

Уже со второй половины 2022 года ограничения начали постепенно смягчать. Сначала НБУ разрешил более широкий перечень импорта, включая ряд услуг, необходимых для работы бизнеса. В июле 2023 года появилась Стратегия смягчения валютных ограничений, которая закрепила принцип: «открывать там, где это даёт экономический эффект и не создаёт возможностей для теневого вывода денег».

Постепенная либерализация ускорилась в 2024 году. Нацбанк разрешил погашение отдельных внешних кредитов и частичный возврат дивидендов, что позволило сотням компаний, по оценке НБУ, выполнять контракты с иностранными партнёрами. Сам регулятор оценивал возможный дополнительный отток в пределах нескольких миллиардов долларов, однако считал его контролируемым.

В 2024–2025 годах было несколько волн точечных послаблений: разрешили отдельные переводы инвесторам, смягчили правила для бизнеса и модернизировали порядок расчётов по международным проектам. Одновременно НБУ усиливал контроль за «непродуктивным оттоком», например за карточными операциями, устанавливая временные лимиты, чтобы перекрыть схемы обхода валютных правил.

Е-лимиты как легальный путь миграции частного капитала

Е-лимиты заняли в валютной системе особое место, превратившись в ключевой инструмент контролируемого движения частного капитала за границу. После начала полномасштабной войны именно они позволили сохранить баланс между потребностью граждан защищать собственные сбережения и необходимостью государства поддерживать стабильность валютного рынка. Механизм е-лимитов даёт физическим лицам право выводить до 200 000 евро в год для инвестиций за рубежом, приобретения иностранных активов или открытия счетов в зарубежных финансовых учреждениях. Для многих украинцев это стало легальным инструментом доступа к глобальным рынкам, который раньше был ограничен сложными процедурами или воспринимался как слишком рискованный.

В то же время е-лимиты играют ещё одну важную роль — они позволяют минимизировать использование теневых схем вывода средств. В ситуации, когда часть граждан и бизнеса стремилась диверсифицировать риски и иметь финансовую «подушку» за пределами страны, наличие прозрачного и регулируемого канала стало альтернативой неформальным механизмам, которые могли бы создавать дополнительное давление на валютный рынок. Благодаря процедурам финмониторинга и требованиям подтверждать происхождение средств, е-лимиты позволяют НБУ видеть реальные объёмы и направления таких операций, не создавая неконтролируемых «дыр» в системе.

Важно, что е-лимиты не только сдерживают тенизацию, но и повышают доверие к финансовой системе. Граждане получили возможность официально инвестировать в международные инструменты — от акций компаний и облигаций до фондов и страховых продуктов. Это создаёт ощущение предсказуемости и финансовой свободы даже во время войны. Люди, которые могут легально размещать средства на счетах в европейских или американских банках, меньше склонны к паническим действиям и реже прибегают к массовому снятию наличности или покупке валюты «на всякий случай».

При этом е-лимиты стали важным инструментом макроэкономической политики: регулятор может гибко корректировать их в зависимости от ситуации на рынке и уровня международных резервов. Если экономические условия осложняются, НБУ имеет возможность временно ограничить объёмы таких операций, а когда ситуация стабилизируется — смягчить правила. Таким образом, е-лимиты являются своеобразным «клапаном», который позволяет сочетать интересы частных инвесторов и требования финансовой безопасности, обеспечивая прозрачную и контролируемую миграцию личного капитала без ущерба для стабильности страны.

Как мигрирует бизнес: Польша как главная точка притяжения

После полномасштабного вторжения именно Польша стала основным направлением для украинского предпринимательства. С начала 2022 года там было создано почти 60 тысяч активных бизнес-единиц, а по широким оценкам — более 100 тысяч, если учитывать все юридические формы. Только в 2023 году каждая десятая новая компания в Польше имела украинское происхождение, а месячные показатели регистрации ФОПов украинцами на пике превышали три тысячи.

Исследования МЭРТ показывают, что около 5% украинских компаний релокировались за границу, и почти половина из них выбрали Польшу. При этом значительная часть таких компаний работает одновременно в двух измерениях: производство или R&D часто остаются в Украине, тогда как продажи, обслуживание клиентов или инвестиционная деятельность — в ЕС. Валютные ограничения здесь играют роль фильтра: они позволяют выполнять финансовые обязательства перед иностранными партнёрами, но сдерживают неконтролируемый отток.

Внутренняя миграция капитала: не менее масштабная

Параллельно с ростом внешней релокации, которая привлекла наибольшее внимание медиа и аналитиков, в Украине разворачивался не менее важный процесс — внутренняя миграция капитала. С начала полномасштабной войны сотни предприятий оказались перед выбором: остановить работу или быстро переносить производство в более безопасные регионы. Стратегически важными стали западные и центральные области, которые могли обеспечить относительно стабильную логистику, доступ к рабочей силе и минимальный уровень угрозы обстрелов. По данным государственных программ релокации, около 800 компаний осуществили такой переезд, и более 600 из них смогли возобновить работу — что свидетельствует о высокой устойчивости украинского бизнеса даже в условиях военного хаоса.

Эта внутренняя релокация была не просто изменением географии. Она стала вынужденной перестройкой бизнес-моделей. Предприятия перевозили оборудование, налаживали новые логистические цепочки, формировали новые команды и учились работать в среде, где риски меняются ежедневно. Каждый такой переезд означал перераспределение капитала: инвестиции в новые помещения, перемещение оборотных средств, перенастройку производственных процессов. Это создало внутри страны собственную «карту миграции» бизнеса — от Харькова до Львова, от Запорожья до Тернополя, от Николаева до Ивано-Франковска.

В этих условиях валютные ограничения начали играть для внутренней экономической динамики двойственную роль. С одной стороны, строгие ограничения осложняли закупку импортного оборудования и материалов, которые часто были критически необходимы для восстановления производства на новом месте. Бизнесу приходилось ожидать разрешений, согласовывать платежи или искать альтернативные поставки, что увеличивало сроки восстановления. С другой стороны, те же ограничения помогли замедлить курсовые колебания и стабилизировать макроэкономическую ситуацию — без этого инвестирование в релокацию было бы почти невозможным. Предприятие не может переносить производство в условиях, когда курс гривны меняется ежедневно на десятки процентов.

Таким образом, внутренняя миграция капитала стала не менее масштабной и стратегической, чем внешняя. Она создала новые экономические центры внутри страны, укрепила регионы на западе и в центре, а также показала, что украинский бизнес способен не только выживать, но и адаптироваться с невероятной скоростью. Именно эти внутренние перемещения предприятий стали одним из факторов устойчивости украинской экономики — и одновременно продемонстрировали, насколько важной является взвешенная валютная политика во время войны.

Украинские компании как новый игрок в европейском бизнес-пространстве

Уже в 2024–2025 годах стало очевидно, что украинские компании превращаются в заметного игрока в европейском бизнес-пространстве. После вынужденной релокации части предприятий в первые месяцы войны бизнес начал не просто адаптироваться к новым условиям, но и активно выходить на внешние рынки с долгосрочными планами. Если сначала украинские предприниматели фокусировались в основном на Польше, Чехии или Румынии — странах, где была большая украинская община, — то уже с 2024 года наблюдается движение в сторону более широкой Европы, включая Германию, Австрию, страны Бенилюкса. Это свидетельствует о формировании нового экономического феномена: украинский бизнес перестаёт быть привязанным к границам и начинает работать как полноценный региональный игрок.

В этом процессе ключевую роль играют компании из разных секторов: от ресторанного и кофейного бизнеса до ИТ и производства продуктов питания. Сети вроде Lviv Croissants, Chornomorka или Aroma Kava открывают заведения в новых городах и странах, формируя своеобразную «культурную экспансию» украинской гастрономии. В то же время цифровые компании, такие как MEGOGO, расширяют библиотеки контента и адаптируют продукты под локальные рынки, постепенно создавая конкуренцию местным сервисам. Украинские производители, например «Три Ведмеді», которые купили польского производителя Nordis, демонстрируют, что могут не только выходить на рынок как новые игроки, но и становиться владельцами европейских активов.

Особенностью украинской бизнес-экспансии является то, что большинство компаний не разрывают связи с родиной. Напротив — они сохраняют часть операций, производства или R&D-команд в Украине, формируя двустороннее движение капитала. Европейские прибыли инвестируются в развитие мощностей дома, а украинские специалисты работают на глобальные рынки, получая заказы из ЕС. Такой подход не только обеспечивает стабильный валютный поток в Украину, но и формирует дополнительную экономическую устойчивость: даже в случае колебаний на внутреннем рынке компании остаются частью более широкой европейской экономической экосистемы.

В конечном итоге выход украинских компаний на рынки ЕС — это не только вопрос бизнеса. Это также элемент геоэкономической интеграции, который способствует укреплению связей между Украиной и Евросоюзом на уровне бизнес-сетей, инвестиционных потоков и совместных проектов. Компании, закрепляющиеся в нескольких странах Европы, автоматически становятся амбассадорами украинской экономики, повышая её узнаваемость и репутацию. В долгосрочной перспективе это создаёт предпосылки для более глубокой интеграции — не только в торговом или таможенном смысле, но и в культурной и профессиональной среде, показывая, что украинский бизнес способен быть конкурентоспособным на самых требовательных рынках Европы.

Угрожает ли Украине массовый отток капитала?

Несмотря на масштабную релокацию бизнеса и активную интеграцию украинских компаний в европейские рынки, угроза массового бегства капитала сейчас остаётся под контролем. Это объясняется не только административными инструментами НБУ, но и макроэкономической стабилизацией, которая произошла в 2023–2025 годах. В начале 2025 года международные резервы Украины превысили 40 миллиардов долларов — уровень, достаточный для погашения внешних обязательств и поддержания курсовой стабильности даже в периоды всплесков спроса на валюту. Важно и то, что суммарная международная помощь, полученная с 2022 года, уже превысила 118 миллиардов долларов, что создаёт макрофинансовый «каркас» для стабильной работы экономики во время войны.

Однако устойчивость к оттоку капитала определяют не только резервы. Значительная часть украинских компаний, которые открыли филиалы, сервисные центры или производства в ЕС, не разрывают связи со страной. Напротив — они сохраняют персонал, R&D-команды или производственные мощности в Украине, что обеспечивает постоянные валютные поступления. Такая модель «двойного присутствия» позволяет бизнесу минимизировать риски, используя европейские рынки для масштабирования, но в то же время поддерживать операционную базу в Украине, где остаются квалифицированные кадры и конкурентные затраты на производство. Это естественным образом сдерживает полное «вымывание» капитала за границу, поскольку компании экономически заинтересованы в сохранении украинской части бизнеса.

Важной составляющей этого баланса является также поэтапная либерализация валютных ограничений. Разрешение на репатриацию дивидендов в рамках установленных лимитов, возможность обслуживать внешние кредиты и выполнять финансовые обязательства перед иностранными партнёрами снимают ключевые барьеры, которые раньше подталкивали инвесторов к теневым схемам. Когда компания может честно и открыто вывести часть прибыли в рамках понятных правил, мотивация обходить систему исчезает. Это поддерживает валютную прозрачность и способствует восстановлению доверия, которое годами подрывалось.

В конечном счёте риск оттока капитала в Украине сегодня определяется не столько мобильностью бизнеса, сколько способностью государства обеспечивать предсказуемую экономическую политику. Пока сохраняется курс на макрофинансовую стабилизацию, антикризисную поддержку и постепенное открытие рынков, капитал остаётся мобильным, но не неконтролируемым. Украина фактически движется к модели, где отток становится не угрозой, а частью экономического цикла, а приток — сопутствующим эффектом доверия. В такой системе ключевым является не то, что часть средств уходит за границу, а то, что бизнес возвращается, инвестирует и продолжает работать дома, используя глобальные возможности на пользу украинской экономики.