«Карантин позитивно повлиял на экспорт украинских товаров» – Виталий Шапран

Украинская экономика достаточно быстро восстанавливается после введенных карантинных мероприятий. Эксперты утверждают, что в этом году снижение ВВП будет даже меньше, чем прогнозировалось ранее. Монетарная политика НБУ и рост экспорта украинских товаров способствовали смягчению влияния карантина на экономику.  С какими финансовыми показателями Украина завершит год, Banker.ua обсудил с членом Совета НБУ Виталием Шапраном.

– Виталий, как вы оцениваете состояние украинской экономики после карантинных мероприятий? Насколько влияние коронавируса было разрушающим для нее?

В.Ш.: Думаю, что по итогам 2020 года мы увидим снижение ВВП менее чем на 5%. Это значительно меньше того, что прогнозировали международные партнеры в самый разгар карантина. Обстоятельства на мировом рынке складывались для Украины благоприятно. Цены на наш металлургический и аграрный экспорт остаются на довольно высоком уровне, урожай 2020 года оказался для Украины неплохим и итоги для наших аграрных экспортеров будут уж точно не хуже чем в 2019 году. Производители железорудного сырья (ЖРС), из-за карантинных мер в Латинской Америке, похоже вытянули счастливый билет: большую часть года цены на ЖРС держатся на уровне больше 100 долларов за тонну, при базовом прогнозе 2019 года – 50 долларов за тонну. Дорогое ЖРС тянет за собой относительно высокий уровень цен на стальной прокат. Радует и то, что переводы от украинских заробитчан упали несущественно, а сегодня они составляют заметную часть платежного баланса.

– Как вы оцениваете уровень инфляции в Украине в 2020 году. Насколько она высока в сравнении с другими странами, которые оказались в похожей ситуации?

В.Ш.: Насколько я знаю, НБУ ожидает по итогам 2020 года инфляцию на уровне 4,1%, что вписывается в таргет 5% +/- 1,0 процентный пункт. В то же время, за 9 месяцев 2020 года мы имели потребительскую инфляцию 1,7 %, т.е. есть риск того, что 2020 год мы закончим с инфляцией ниже нижней границы целевого диапазона таргета (4%). Это будет означать, что НБУ мог в 2020 году проводить более мягкую монетарную политику. При этом, низкая инфляция на фоне умеренной, но заметной девальвации позитивно повлияет на наш экспорт и немного снизит или хотя бы затормозит рост потребления импорта. Поэтому в сложившейся ситуации есть свои плюсы и минусы.

– Считаете ли вы принятые антикризисные меры НБУ в кризис адекватными и полными? Насколько эффективными они оказались?

В.Ш.: Очень кстати были осуществлены улучшения в работе системы электронных платежей, которая стала эффективней работать. Для карантинной экономики прохождение безналичных платежей – это немаловажный фактор стабильной работы. Достаточно быстрыми темпами снижали учетную ставку, но думаю, что можно было бы ее продолжить снижать, не останавливаясь на уровне 6%. Хотя тут нужно учитывать, что наш рынок очень медленно реагирует на снижение стоимости рефинансирования. Определенные послабления были и в банковском регулировании, которые должны позитивно отразиться на заемщиках. Пока могу сказать, что наглядно сработало снижение учетной ставки до 6% и переход СЭП к более динамичной работе. По кредитному рынку вирусный кризис ударил заметно. Резервы банков под кредитные портфели выросли более чем на 20% и, скорее всего, продолжат расти, что указывает на падение качества кредитных портфелей.

– Какие отрасли пострадали больше всего? И как кризис сказался на украинцах? Какие слои населения оказались наиболее незащищенными в период пандемии?

В.Ш.: При любом кризисе у нас наименее защищенными являются пенсионеры. В остальном мне сложно судить об итогах кризиса, который еще не закончился, и о его влиянии на социальную составляющую. Могу сказать, что сама пандемия не столь катастрофична, как карантин, который одномоментно привел к снижению скорости обращения денег и падению объемов непродовольственной розничной торговли. Но по мере восстановления экономики мы видим, что розница постепенно приходит в себя, хотя она оживает не так быстро, как нам бы хотелось.

– Как происходит восстановление экономики? Как вы оцениваете результат на сегодня?

В.Ш.: Ничего аномального не происходит. Все идет по классическому сценарию: обвальное падение сменилось медленным оживлением. Да это видно и по ускорению инфляции. По мере того, как бизнес приходит в себя, инфляция будет ускоряться, и сейчас это один из объективных признаков восстановления. С начала 2020 года у нас наличные в обращении (М0) выросли на 90 млрд грн или на 23%, а безналичная гривна – на 68,5 млрд грн. При такой низкой инфляции рост денежных агрегатов возможен лишь при снижении скорости обращения денег. При восстановлении экономики эти 90 млрд грн, выпущенные в оборот, будут давить и на цены, и на валютный рынок. Это, конечно, неприятно, но это объективная составляющая вирусного кризиса, с которой столкнулись все страны. Другое дело, что у нас доля наличных в М1 составляет 51%, а, например, в развитых странах Европы эта доля часто не превышает 5%. Поэтому нашим соседям в Европе будет проще и быстрее стерилизовать избыточную денежную массу, чем нам, и выздоровление нашей экономики после COVID-19 может быть болезненным.

– Какие шаги должно принять правительство в будущем, чтобы не допустить дефолта в стране, так как вторая волна эпидемии уже на подходе?

В.Ш.: Я думаю, что Минфину, НБУ и, наверное, НКЦБФР стоит активно заняться развитием рынка ОВГЗ, а именно его вторичного сегмента. Этот рынок очень долго находился вне зоны внимания регуляторов и стал притоном для нечистых на руку спекулянтов и компаний, которые специализировались на отмывании денег. Нам нужно отстроить там четкую рыночную вертикаль: от маркет-мейкера до инвестора иностранца или гражданина Украины. После смены команды в НБУ уже сейчас активно этим занимаются.

Я думаю, что стратегически вопрос вторичного рынка ОВГЗ – это куда более важный вопрос, чем даже сотрудничество с МВФ. С другой стороны, не так важен стратегически, но очень важен тактически вопрос сотрудничества с МВФ. Его присутствие остается маркером для иностранных инвесторов в ОВГЗ, ресурс которых теоретически неограничен и которые смогут быстро наполнить наш рынок. Это конечно две составляющие здоровой системы государственных финансов на 2021 год.

В работе с МВФ я бы все же рекомендовал правительству в 2021 году, когда истечет время текущей программы с Фондом, а может и досрочно, добиваться перехода от соглашения текущего образца к RCF, которая не отягощает страну-заемщика большим количеством условий. Что касается реакции на пандемию, то я думаю мы должны вынести уроки из карантина 2020 и при необходимости введения ограничительных мер вводить их более разумно, и лимитировать их там, где это возможно.

– Как кризис отразился на банковской системе? Насколько она пострадала от этого? Как банки отреагировали на карантин?

В.Ш.: Конечно же, банковская система будет страдать от снижения качества кредитов. Это всегда происходит при снижении ВВП и падении деловой активности. Как правило, первыми страдают розничные банки, при этом ухудшение наступает не сразу, а с определенным лагом во времени. В отчетности мы это ухудшение увидим более ярко по итогам 9 месяцев, и уже более показательным будет весь 2020 год. Но я не жду, что именно из-за вирусного кризиса система лишится нескольких небольших банков, хотя уже сейчас видно, что падение деловой активности не все банки переживают легко.

Думаю, что некоторым частным банкам все же понадобится помощь акционеров уже до конца этого года. Еще одним изменением является рост сегмента дистанционного обслуживания, думаю банкам это только пойдет на пользу: когда криз закончится – дистанционный сегмент вряд ли сдуется, а он очень хорошо оптимизирует затраты банков. И я все же надеюсь, что в посткризисной экономике наличные будут играть куда более меньшую роль чем сейчас. Центральному банку управлять денежным агрегатом М1, более 50% которого у нас составляют наличные, очень тяжело и дорого. Развитие дистанционных каналов должно привести к снижению доли наличных в М1, надеюсь, что мы эту тенденцию начнем подгонять в 2021 году.